Александр Грин - (биография)

Наконец, очень немногие писатели так чисто, бережно и взволнованно писали о любви к женщине, как это делал Грин. Грин говорил, что «вся земля, со всем, что на ней есть, дана нам для жизни, для признания этой жизни всюду, где она есть». Сам же Александр Грин прожил тяжелую жизнь. Все в ней, как нарочно, складывалось так, чтобы из него сделать преступника или злого обывателя. Но этот угрюмый человек через все тяготы жизни пронес, не запятнав, дар могучего воображения, чистоту чувств и застенчивую улыбку.

Окружающее было страшным, жизнь невыносимой. Грин выжил, но недоверие к действительности осталось у него на всю жизнь. Он всегда пытался уйти от нее, считая, что лучше жить неуловимыми снами, чем «дрянью и мусором каждого дня». Биография Настоящая фамилия Грина – Гриневский. Его отец - участник польского восстания 1863 года, был сослан в Вятку, работал счетоводом и умер в нищете. Грин родился в 1880 году.

Будущий писатель рос мечтательным, нетерпеливым и рассеянным мальчиком.

Увлекался множеством вещей, но ничего не доводил до конца.

Учился он плохо, но запоем читал Майн Рида, Жюля Верна, Густава Эмара и Жаколио. С восьми лет Грин начал напряженно думать о путешествиях. Жажду путешествия он сохранил до самой смерти.

Каждое путешествие, даже самое незначительное, вызывало у него глубокое волнение. С ранних лет Грин устал от безрадостного существования. Дома мальчика постоянно били, даже больная, измученная домашней работой мать не очень то любила и защищала его от вечно пьяного отца. С большим трудом его отдали в реальное училище. Но вскоре исключили за невинные стихи о классном наставнике. Тогда отец жестоко избил его, однако, сколько не унижался, ни просил, не смог восстановить сына в училище.

Пришлось отдать его в городское училище. Мать умерла. Отец Грина вскоре женился на вдове псаломщика. У мачехи родился ребенок. Жизнь шла по-прежнему без всяких событий, в тесноте убогой квартиры, среди грязных пеленок и диких ссор. В училище процветали зверские драки.

Мальчику приходилось путем тяжелейшего труда зарабатывать какие-то копейки, чтобы не умереть с голоду. Грин принадлежал к числу людей, не умеющих устраиваться в жизни. В несчастьях он терялся, прятался от людей, стыдился своей бедности.

Богатая фантазия мгновенно изменяла ему при первом же столкновении с тяжелой действительностью. Уже в зрелом возрасте, чтобы не умереть с голоду, Грин сделал лук, уходил с ним на окраины Старого Крыма и стрелял в птиц, надеясь убить хоть одну и поесть свежего мяса. Но из этого ничего, конечно, не вышло. Как все неудачники, Грин всегда надеялся на случай, на неожиданное счастье.

Мечтами об «ослепительном случае» и радости полны все рассказы Грина, но больше всего - его повесть «Алые паруса». А ведь эту пленительную сказочную книгу Грин начал писать в Петрограде 1920 года, когда после сыпняка бродил по обледенелому городу в поисках случайного ежедневного ночлега. «Алые паруса» - поэма, утверждающая силу любви, человеческого духа. «Просвеченная насквозь, как утренним солнцем», любовью к жизни, к душевной юности и верой в то, что человек в порыве к счастью способен своими руками творить чудеса. Уныло и однообразно тянулась вятская жизнь, пока весной 1895 года Грин не увидел на пристани извозчика и двух штурманских учеников в белой матросской форме. «Я остановился, - пишет об этом случае Грин, - и смотрел как зачарованный на гостей из таинственного для меня, прекрасного мира. Я не завидовал. И испытывал восторг и тоску». С тех пор мечты о морской службе, о «живописном труде мореплавания» не покидали его. Он собрался в Одессу.

Однако не так просто, оказалось, устроиться на какой-нибудь корабль – кому нужен был в матросы хилый юноша с мечтательными глазами! Наконец его взяли без жалования учеником на пароход, но через два рейса ссадили – он не мог платить за еду. Был Грин и подручным у хозяина шхуны, который помыкал им как собакой. Грин почти не спал – вместо подушки была разбитая черепица. И здесь его вышвырнули, не заплатив денег.

Вернувшись в Одессу, работал в портовых пакгаузах маркировщиком и сделал единственный заграничный рейс в Александрию. Устав от Одессы, Грин решил вернуться в Вятку. Домой он ехал «зайцем», без вещей.

Последние двести километров пришлось пройти пешком по жидкой грязи – стояло ненастье. И опять началась проклятая вятская жизнь. Потом были годы бесплодных поисков какого-нибудь «занятия». Приходилось быть и банщиком, и писцом, писал в трактире прошения в суд для крестьян. Долго не выдержав, он уехал в Баку. Жизнь в Баку была так отчаянно тяжела, что у Грина осталось о ней воспоминание, как о н епрерывном холоде и мраке – жил случайным, копеечным трудом… Он умирал от малярии в рыбачьей артели и едва не погиб от жажды на смертоносных песчаных пляжах Каспийского моря.

Ночевал в пустых котлах на пристани под опрокинутыми лодками или просто под заборами. Жизнь в Баку наложила жестокий отпечаток на Грина – он стал печален и неразговорчив, ходил тяжело, как ходят грузчики, надорванные работой. Был он очень доверчив, и эта доверчивость внешне выражалась в дружеском, открытом рукопожатии. Грин говорил, что лучше всего узнает людей по тому, как они пожимают руку. Из Баку Грин снова вернулся в Вятку к пьяному отцу, который постоянно требовал денег, а их не было. И тогда им овладела жажда счастливого случая, и зимой, в жестокие морозы, он ушел пешком на Урал – искать золото. Отец дал на дорогу три рубля. Грин работал на приисках, скитался с благодушным старичком (оказавшимся впоследствии убийцей и вором), был дровосеком, сплавщиком… После Урала Грин плавал матросом на барже знаменитого судовладельца Булычова (прототипа пьесы Горького). Но закончилась и эта работа, и он не нашел ничего лучшего, как пойти в солдаты.

Служил в пехотном полку в Пензе, впервые столкнулся с эсерами и стал читать революционные книги.

Прослужив около года, Грин дезертировал из полка и ушел в революционную работу. Жил в Севастополе, где прославился как подпольный оратор. «Некоторые оттенки Севастополя вошли в мои рассказы», - признавался Грин. Но каждому, кто знает книги Грина и знает Севастополь, ясно, что легендарный Зурбаган – это почти точное описание Севастополя.

Осенью 1903 года Грин был арестован и просидел в севастопольской и феодосийской тюрьмах до конца октября 1905 года. Там он впервые начал писать. На этом месте в автобиографии Грина наступает провал.

Известно только, что он вторично был арестован и сослан в Тобольск, но с дороги бежал, пробрался в Вятку. Отец выкрал для него из городской больницы паспорт умершего сына дьячка Мальгинова. Под этой фамилией Грин долго жил и даже подписал ею свой первый рассказ. С чужим паспортом Грин уехал в Петербург, и здесь, в газете «Биржевые новости», был напечатан. Годы унижений и голода, правда, очень медленно, но все же уходили в прошлое.

Первые месяцы свободного и любимого труда казались Грину чудом.

Вскоре писатель был снова арестован по старому делу, сослан в ссылку в Пинегу, потом в Кегостров. В ссылке он много писал, читал, охотился и, по его словам, даже отдохнул от прошлой каторжной жизни. В 1912 году Грин вернулся в Петербург. Здесь начался лучший период его жизни, своего рода «Болдинская осень». В то время Грин писал почти непрерывно.

Вскоре он повез отцу в Вятку свою первую книгу, чтобы порадовать старика, уже примирившегося с мыслью, что из сына вышел никчемный бродяга. Отец ему не поверил – пришлось показывать договоры с издательствами и другие документы, чтобы убедить старика, что Грин действительно стал «человеком». Эта встреча была последней: вскоре отец умер.

Февральская революция застала Грина в Финляндии. Он встретил ее с восторгом. И тут же пешком отправился в Петроград – поезда уже не ходили. Он бросил там все свои вещи и книги и даже портрет Эдгара По, с которым никогда не расставался. В 1920 году Грин был призван в Красную Армию, служил под Псковом.

Заболел сыпняком, его привезли в Петроград и вместе с другими больными положили в Боткинские бараки. Грин болел тяжело и был выписан из больницы почти инвалидом. Без крова, полубольной и голодный он бродил по гранитным набережным в поисках ночлега, пищи и тепла. Было время очередей, пайков, обледенелых квартир. Мысль о смерти становилась все назойливее и крепче.

Писатель Максим Горький, узнав о бедственном положении Грина сделал для него все, что было в его власти. Ему дали академический паек, комнату на Мойке с постелью и столом. Кроме того, Горький дал Грину работу. Часто по ночам, вспоминая свою тяжелую жизнь и помощь Горького, еще не оправившийся после болезни Грин плакал от благодарности. В 1924 году Грин переехал в Феодосию – он не мог жить без моря. Там он прожил до 1930 года, а потом переехал в Старый Крым – город цветов, тишины и развалин. Здесь он и умер в одиночестве от мучительной болезни – рака желудка и легких в 1932 году. Свои книги Грин населил миром веселых и смелых людей, прекрасной землей, полной чудесных лесов и солнца, не нанесенной на карту, и удивительными событиями, кружащими голову, как глоток вина. И пусть реальная жизнь была ограничена для него обывательской Вяткой, грязной ремесленной школой, ночлежными домами, непосильным трудом, тюрьмой и хроническим голодом. Но где-то за чертой серого горизонта сверкали и манили к себе страны, созданные из света, морских ветров и цветущих трав. Там жили совсем другие, черные от загара люди, - золотоискатели, охотники, художники, неунывающие бродяги, самоотверженные женщины. И, прежде всего – моряки. Жить без веры в то, что где-то такие страны существуют, было для Грина слишком тяжело, порой невыносимо. А когда пришла революция, Грин искренне радовался, но прекрасные дали нового будущего были еще неясно видны, а Грин принадлежал к людям, страдающим вечным нетерпением.

Действительность не могла дать ему сиюминутного исполнения его мечтаний.

Только воображение переносило в желанную обстановку, в круг самых необыкновенных событий и людей. Если бы жизнь расцвела за одну ночь, как в сказке, - Грин пришел бы в восторг. Но ждать он не умел и не хотел.

Ожидание нагоняло на него скуку и разрушало поэтический строй его ощущений. Может быть, в этом и заключалась причина малопонятной для окружающих отчужденности Грина от времени. Он умер слишком рано.